Смена фельдшера Бородянской подстанции экстренной медицинской помощи Александра Мазуренко закончилась 24 февраля утром под звуки вертолётов вражеского десанта.

— Только к вечеру я добрался до дома, дал инструкции семье и через два дня пешком пошел на следующую смену, — рассказал Александр. — До Бородянки – 50 км, транспорт не ходил. Пришлось идти через лес, когда рядом прилетали ракеты. Информация от коллег уже была – знал, куда иду.

Люди удивлялись зачем, а он не мог иначе. Семью свою увидел только через два месяца.

А через Бородянку уже шли вражеские колонны.

— Шли и лупили наугад во все стороны, — вспоминает Мазуренко. – В дома, машины и людей, которые появлялись на улице. Мы все это видели, наша подстанция в 70 метрах от главного перекрестка. Наш механик стоял у окна, считал технику. А затем сбрасывали данные теробороне или в чат-бот.

Связь была ненадежной, постоянно прерывалась, и медики выезжали к раненым, куда могли добраться. А могли уже не всюду.

За Бородянкой, в сторону Блиставицы, Гостомеля и Бучи их разворачивали на блокпосту. Там уже были те, кто не рад украинской машине скорой помощи.

Самое страшное началось 1 марта. Если до этого Бородянку обстреливали пулями, ракетами, пушками и танками, то в этот день начали сбрасывать на город тяжелые авиабомбы.

– Бомбы сбрасывали прямо на дома. Не на инфраструктуру или на завод, не на нефтебазу или водоканал. А целенаправленно на девятиэтажки. Пилоты прекрасно видели, куда бросают смерть, – вспоминает медик.

Люди уже заметили, если вражеские танки отходили далеко от города, значит, будет налет.

Однажды прошли две колонны на Макаров, стало тихо-тихо. А в следующую секунду из-за дома вырвался самолет — и сразу первый взрыв.

– Я не успел упасть на землю, меня немного подняло и отбросило. Попали по крайнему подъезду соседнего дома. Было очень страшно. Но, к счастью, мы все остались в живых. Кого-то только осколками стекла задело, потому что стекла и двери в отделении вылетели. В ушах была ватная тишина и какие-то далекие, слабые крики людей, а вокруг – облако пыли.

Медики взяли носилки и пошли к пострадавшим, потому что машина не проехала бы. Вдруг второй заход – и снова бомбы по дому.

Тогда работники подстанции быстро забрали раненых и перебазировались в районную больницу. Там был подвал. Правда, одну машину скорой были вынуждены оставить, потому что шины у нее были прострелены. Так и осталась стоять у разбитого здания подстанции.

Впоследствии выезжали на вызовы уже с территории больницы. Потом потеряли и вторую машину. Нечем было заменить пробитые колеса. С каждым днем ​​становилось все опаснее. Скорая уже не могла передвигаться по городу. Переехали в Песковку. Заодно вывезли нескольких жителей.

А ночью ребята прибегли к опасной отчаянной вылазке: найдя колеса для скорых, они решили проникнуть в Бородянку, заменить колеса на оставленных машинах и вывезти их.

— Это было похоже на пит-стоп в Формуле-1. Наспех, за считанные минуты, на адреналине. Только без света и под страхом обстрела, – уже с улыбкой вспоминает Александр.

А пока водители меняли колеса в авто, он наощупь в темноте спешно собирал остатки бинтов, растворов, всего, что понадобится для оказания помощи раненым.

Так медики и водители скорой вывезли третью и четвертую машины.

Потом рашисты начали бомбить и Песковку. Враг из всех видов оружия бил по гражданским домам, по пытавшимся уехать машинам. Погибали люди.

Александру запомнился один случай. Семья уезжала на авто, их обстреляли. Пострадал мальчик: ему раздробило сустав на руке.

— Это первый раненый ребенок, которого я завозил в больницу Радомышля, в 60 км, — вспоминает фельдшер. – Все остальные направления были отрезаны. Мальчик выжил, руку удалось спасти. Его увезли на реабилитацию за границу.

Потом был парень лет двадцати. В его частный дом в Бородянке попали из танка. Дом сгорел, а он выжил. Переехал в Песковку к знакомым, а там его нашла бомба. Ему оторвало руку, посекло осколками. Его тоже скорая Мазуренко отвезла в Радомышль.

А был и такой странный вызов, о цели которого можно только догадываться. Вызвали в Мирчу. Это – поселок в Бородянском районе.

– Но слово Мирча произнесли с таким ударением, как местные не говорят. И голос незнакомый, хотя я давно работаю, знаю всех диспетчеров, – рассказал Александр. -Перезвонили в диспетчерскую, сказали, что не было такого вызова. Не поехали. Там уже стояли оккупанты.

Видел Александр из машины свое село издалека и о семье узнал только 8 марта. Они никуда не уехали. Связи с ними некоторое время не было. Они тоже не знали, где Александр, жив ли.

А он не только сам жив, ему удалось многих спасти. А что помогало? Он рассказал историю одной вещи.

– Когда-то я был в Швейцарии и купил турникет. К чему и сам не знал. А уже 28 февраля он понадобился. И он спас жизнь 18 человек так точно. Он свое отработал, но я его оставил как память.

Где-то 15 апреля Мазуренко в форме экстренной помощи уехал на велосипеде к семье.

– Представляете картину? Экстренная медицинская помощь на велосипеде, посреди леса, без мигалок. Ребята на блокпосту чуть не положили меня, а потом посмеялись.

Сейчас фельдшер вспоминает те дни, кажется, немного времени прошло. Но ведь сколько людей пострадало.