Наблюдая, как тысячи людей по всей Украине под бомбами российских агрессоров в одночасье лишаются крова, семьи, близких, тысячи других украинцев, которым повезло оказаться в условно более безопасном месте, которые не ощутили на себе страшную горечь потерь, испытывают так называемую “вину выжившего”.
Что означает этот синдром, почему он важен и что нужно о нем знать, чтобы не испытывать колоссальных моральных мучений, которые могут сказаться на психическом здоровье. Обо всем этом на своей странице в Facebook рассказала гештальт-психолог Наталья Трушина.
Не паниковать при звуках воздушной тревоги: три простых и эффективных совета психологаПару слов о вине выжившего. Это переживание можно условно разделить на две части:
- у меня есть что-то для меня очень ценное (благополучие, достаток, возможность быть дома с семьей, уцелевший дом, уцелевшие близкие);
- другой человек этого лишен, я это вижу и испытываю не просто сожаление, а боль, которая возникает в определенной степени интенсивности любого чувства.
В мирное время похожую вину испытывает благополучный человек по отношению, например, к бездомному.
Вина выжившего — это как бы зависть наоборот. И если ординарная зависть подразумевает наличие чего-то ценного у кого-то другого, то сегодня, в процессе разворачивающейся катастрофы, но будучи не в самом ее эпицентре, вина выжившего — это хороший признак.
Признак того, что в человеке жива общечеловеческая ценность: сострадание к ближнему. Сострадание к тому, кому тяжелее, кому меньше повезло.
Скажу больше, вина выжившего – это признак сопричастности к чужой боли. Это когда в телевизоре страдают не какие-то там абстрактные человечки. Это – мои. Это моим — плохо. А если моим плохо, то я автоматически, инстинктивно, на уровне биологии за них переживаю.
Тут можно привести несколько грубоватую биологическую метафору: если каждый член общества, это клетка большого организма, то, когда даже очень далекая и очень маленькая клетка получает сигнал бедствия и тревоги, возникает кровоточащая рана.
Именно поэтому многим болит не две недели полномасштабной войны, а с 2014 года.
В дальнейшем переживание вины выжившего может идти двумя путями: токсичным и продуктивным.
При токсичном варианте человек, которому повезло в жизни чуть больше других, в потоке сильных эмоций делает что-то саморазрушительное. Например, саботирует обеспечение своей безопасности. Волонтерит в ущерб себе, своему здоровью и семье, реализуя сценарии мазохистичной динамики типа “закопаю себя рядом”.
При продуктивном варианте человек делает что-то посильное, доброе, щедрое, помогающее, чтобы немного скомпенсировать своими силами несправедливость этого мира.
Для этого нужно сначала принять, осознать всем своим существом, впустить в душу тот жуткий факт, что жизнь абсолютно несправедлива и всем отсыпает по-разному. Потом принять, признать и хорошенько измерить ограниченность своих сил: что я могу, а чего не могу сделать.
И начать делать посильное. И простить себя за то, что вот это — могу, а больше — нет.
Напоследок хочу уточнить, что все написанное относится к переживаниям тех, кто вне зоны шоковых травмирующих событий, вне боевых действий.
При острых стрессогенных событиях есть еще динамика стрессового ответа и возможного формирования травмы. Но там вступают в силу уже несколько другие нюансы.
Источник: Наталья Трушина